Зашторен вестибюль, готический размах,
Приземистый швейцар с глазами пилигрима.
Билетов в кассе нет, есть только на руках.
Заезжая гастроль в театре пантомимы.
Торжественный подъезд к парадному крыльцу,
Нарядов хоровод пестрей автосалона.
Мне надо подойти, но как-то не к лицу.
Я лучше подожду за крайнею колонной.
А были времена: галёрку и партер
Безумно оглашал упрямый хор удачи.
Но нынче не в чести ни Гамлет ни Гомер,
Хлопуша не вскричит, и Чацкий не заплачет.
Заплачено давно. Не нами и не нам.
Премьера, говорят – наверно, это враки.
Один и тот же текст – читать изволишь сам.
Лирический герой – Герасим без собаки.
Нам с вешалки начать когда-то предстоит.
«Не верю!» – закричать. Что, впрочем, и не ново.
В блестящей тишине не слышен стук копыт.
В начале был не он. В начале было слово...
Я в этот вестибюль, представьте, ни ногой.
Хоть контрамарка жжёт. Глаголом и по чину.
Торжественный разъезд, гламурный и нагой.
Где мальчик, чтобы вслух скандировать причину?
А был ли он? Увы, возможно, это я.
Не мальчик, и не муж, а тень колонны крайней...
Из города немых, надежду затая,
Я молча побреду в свою опочивальню.