Когда весна, раскрасив акварель, Cырые кисти бросит в мрак подвалов, Я улечу за тридевять земель, Подальше от телят и от макаров. От их свобод, затоптанных в навоз, От совести, оцененной в дензнаках, И от позора знать, что кровосос Дырявит властно шкуры на беднягах. Мне больше не пастись и не пасти, Не мучиться вопросом: «Что же гаже?» Останутся телята позади С макарами бессменными на страже. Таксист-басмач помчит в аэропорт, Победно протрубив: «Салям алейкум». Я проступлю, заляпав натюрморт, Cквозь облаков небесную побелку На глянец заграничного листа, – Запечатлюсь чужую речь коверкать. С меня стечёт святая простота Как с гуся прочь – легко по здешним меркам. Телята хором хмыкнут: «Повезло». Макары затаят обиду в теле... Но скоро память встанет на крыло И повернёт обратно к акварели.